Ей 78. Уже почти 12 лет как она совершенно ослепла, и соседи устроили её в районный дом престарелых. Каждый раз, когда я приезжаю, она узнаёт мои шаги, мою манеру прикрывать скрипучую дверь и протягивает мне руку: «Садись вот тут, рядом. Посиди со мной». И каждый раз рассказывает одну и ту же историю. От множества пересказов горечь тех событий и слов должна была бы смягчиться, но нет: каждый раз и её, и меня охватывает та же безысходность от невозможности изменить прошлое, перерешить всё наново, по-другому.
«У меня дети были… Два сына. Старший после армии на север уехал, на заработки, а младший со мной оставался. Когда муж умер, сын на себя хозяйство взял… Да вот, и до 21-го не дожил – рак его за два месяца в могилу свёл… Горевала я, конечно, но и думала: «У меня ещё один есть…» Старший приехал, брата похоронил и снова на свой север вернулся. А через два года попал в аварию. Скорая даже до больницы живым не довезла. Горевала я, горевала… И стал мне сон сниться: стою я в красном платье, держу сыновей – а они маленькие ещё – за руки и говорю кому-то: «У меня двое уже есть, мне хватит…» Мучил меня этот сон, но не понимала, к чему снится? А потом в том же сне плач детский услышала, и так меня скрутило, что проснулась. А как проснулась, так всё и поняла… Двоих я родила, а как в третий, четвёртый и пятый раз забеременела, каждый раз думала: «У меня двое уже есть, куда мне ещё, мне и этих хватит… МНЕ ХВАТИТ». Ну, и – на аборт, и на аборт, и на аборт. А теперь вот как повернулось: не хватило… Тех я сама убила, а этих у меня отобрали… Если бы я только знала, если бы знала…»
Аборт – это искусственное прерывание беременности хирургическим и иным способом, которое убивает ребёнка, начавшего развиваться в матке, и наносит физическую и психическую травму его матери.
Сторонники абортов часто обвиняют движение «В защиту жизни» в том, что оно защищает нерождённых детей В УЩЕРБ интересам женщин, их матерей. Впрочем, матерями беременных женщин не называют, говорят, что они «будущие матери» или «готовятся стать матерью». И это обвинение, и это наименование, в лучшем случае – добросовестное заблуждение, а в худшем – сознательная ложь.
Да, те, кто убеждают беременную женщину не совершать аборт, конечно, стремятся сохранить жизнь зачатого, но ещё не рождённого ребёнка. Но они же стремятся охранить его мать от физической и психической травмы. И от угрозы духовной смерти.
О медицинских последствиях аборта как физической травмы известно довольно много. И даже те, кто считает аборт не более, чем «медицинской процедурой, решающей проблему нежелательной беременности» признают, что безопасного для женщины аборта не бывает. Неполный перечень последствий хирургического аборта, совершённого «специалистом в больничных условиях» можно найти здесь и здесь, и ещё во множестве других источников.
И ещё небольшая медицинская цитата: «В структуре причин материнской смертности аборт занимает одно из ведущих мест в течение не одного десятка лет. Так, в 2007 году вклад в материнскую смертность медицинских абортов, произведенных в больничных условиях, в России составил 26,6%, тогда как во всем мире – 13%. Причинами смерти от медицинского аборта в большинстве случаев являются инфекции половых путей и тазовых органов (несмотря на наличие огромного арсенала антибактериальных средств) и кровотечения (несмотря на выполнение операции в больничных условиях)».
«По данным Минздрава, с 2005 по 2017 год число абортов сократилось с 1,3 млн до 514,8 тыс. Хотя Росстат опубликовал более высокие цифры – почти 1,7 млн. в 2005 году и 780 тыс. в 2017-м, всё равно значительное падение официальных показателей налицо» (источник).
Однако, вряд ли можно считать эти цифры поводом для оптимизма, поскольку по мнению того же аналитика, снижение числа легальных хирургических абортов, которые в основном и попадают в официальную статистику, компенсируется ростом числа медикаментозных абортов, которые женщины проводят дома, не обращаясь в медучреждения и обходя запреты на продажу абортивных препаратов в аптеках: таблетки для абортов в России входят в топ-10 медикаментов, продаваемых незаконно (там же).
По медицинским критериям медикаментозный аборт не так травматичен для организма женщины, как хирургический, но и он имеет последствия: маточные кровотечения, обострение воспалительных процессов в половой сфере, и неизбежный гормональный срыв – сбой в функционировании яичников, щитовидной железы, надпочечников. Нарушение гормональных процессов может вызвать гормональное бесплодие, и этот риск многократно повышается при повторных медикаментозных абортах. Отсроченные последствия – повышенный риск развития рака молочных желёз, яичников, шейки матки, который также многократно повышается при нескольких медикаментозных абортах (источник).
Да, о медицинских последствиях абортов известно довольно много. Но ведь человек – это не только физическое тело, но и психика, душа и дух.
Понятие «психическая травма» и «посттравматическое стрессовое расстройство» (ПТСР) и родственные им появились только в ХХ веке после изучения психического состояния солдат, вернувшихся с войны. Психиатрам и психологам пришлось не только убеждать коллег, но и доказывать обществу, что психическая травма – ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ, и что вызвана она причинением смерти другому человеку и переживанием смертельной угрозы своей жизни. Постабортный синдром (ПАС) у женщины имеет ту же причину – причинение смерти другому человеку, собственному ребёнку, и переживание угрозы собственной жизни и целостности личности. Но манифестируется он не так ярко, как ПТСР, поэтому его проявления легче замаскировать, неверно интерпретировать, а то и вовсе списать на «дурной характер», «предрассудки» или «глупые причуды». Тем более, что симптомы ПАС далеко не всегда проявляются сразу.
Вот базовые составляющие постабортного синдрома:
Замените слово «аборт» на «боевые действия», и получится перечень базовых признаков ПТСР, характерного для переживших боевые действия.
В медицинских источниках можно встретить утверждение, что тяжёлые переживания женщины, сделавшей аборт, являются следствием «стигматизации аборта». Иными словами, с абортом – всё в порядке, но женщину убедили, что это плохо, вот она и переживает. Это ЛОЖЬ. Та женщина, о которой я рассказала в начале, как и я, как и сотни тысяч других, были воспитаны в убеждении, что аборт – это неприятно, но не страшно. Что он уничтожает не ребёнка, а некий «плод», и что ты и никто больше имеешь право решать, что с этим «плодом» делать: принять и выносить или выдернуть и выбросить. Но это убеждение не спасло ни от чувства вины, ни от горя утраты, ни от кошмаров, ни от депрессии, ни от понимания, что это от себя ты отрезала кусок, стала инвалидом и уже никогда не будешь целой.
И это переживание причиняет такую эмоциональную боль, что психика начинает защищаться разными способами:
– избегание действий или ситуаций, которые могут вызвать воспоминания об аборте;
– отстранение от мужчин, особенно, от повлиявших на решение сделать аборт;
– стремление минимизировать контакт с детьми;
– притупление способности испытывать чувства любви и нежности;
– избегание и вытеснение мыслей, переживаний, связанных с абортом;
– дистанцирование от прежних интересов, занятий и отношений, которые раньше приносили радость.
А когда и этого оказывается недостаточно, чтобы притупить боль, в ход идёт еда (булимия и анорексия очень часто имеют своей причиной травму аборта), алкоголь, болеутоляющие лекарства, антидепрессанты, наркотики… А иногда единственным «спасением» от мыслей о совершённом убийстве становятся мысли о самоубийстве.
Наивно думать, что «нежелательная беременность» и аборт – личные проблемы женщины. Зачинают ребёнка двое и обоим вручена ответственность за него. Поэтому «постабортный синдром хоть и нечасто имеет место и у мужчин. Как правило, это агрессия, также могут наблюдаться и депрессии, и апатия и даже возникать алкоголизм.
Если инициатива о прерывании беременности исходила от мужчины, то он пытается либо каким-то образом загладить вину, либо делает вид, что ничего не произошло. Второй случай является ещё более сложным по причине своей деструктивности. Мужчина отрицает свою вину, становится агрессивным в разговорах с супругой, но в нём назревает внутриличностный конфликт, который провоцирует глубинные переживания мужчины, ведущие к нарушениям половой сферы. Если брак после аборта сохраняется, то он носит лишь номинальный характер: чувства угасают; мужчина старается больше проводить времени на работе, нарушается сексуальная функция (мужчина подсознательно блокирует возможность повторения ситуации), взаимопонимание отсутствует» (источник).
И, наконец, попробуем представить, каким образом массовая практика абортов может сказываться на обществе в целом. Таких исследований мне найти не удалось: слишком сложно их провести, слишком много факторов, слишком «тонкие материи» – психика и душа, тут задействованы.
Но призовём на помощь здравый смысл. Если в стране с населением, допустим, в 100 млн. человек, делается за год 1 млн. абортов (хирургических и медикаментозных), то последствия скажутся на 2 млн матерей и отцов. Пусть только 25% женщин и 5% мужчин имеет ярко выраженные симптомы ПАС, это всё равно составит около 300 тыс. человек в год. И это год за годом, а не однократно. Признаки ПАС сохраняются ДЕСЯТИЛЕТИЯМИ. И это означает, что за 100 лет, когда аборты были банальной медицинской практикой, мало у кого в этой гипотетической стране остался шанс, что его жизнь не затронута – прямо (как у женщин, сделавших аборт, и у отцов этих детей), или косвенно (как у детей, чьи братья и сёстры не выжили), последствиями абортов.
Психологические особенности пострадавших от ПАС: депрессивность, агрессия и самоагрессия, эмоциональная отстранённость, ограниченная способность испытывать любовь, доброту и радость… Представьте себя в окружении, где таких людей много… Как вам в такой социальной среде?
Поинтересуйтесь историей своей семьи. Сколько в ней утраченных детей, спрятанных трагедий, невидимых слёз? Чтобы освободиться от этого груза нужно признать правду – совершено зло, раскаяться в нём, осознанно прожить постабортную травму, уповая на прощение и опираясь на помощь Того, Кто пришёл в наш мир, чтобы «исцелить всякую немощь». В Тебе, Господи, наша надежда!
Наталья Проскурина
